За Родину! За Ленинград!
За Родину! За Ленинград!
- Здравие желаю, товарищ комдив! Капитан-лейтенант Иванцов для дальнейшего прохождения службы прибыл!
- Здравствуй, Иванцов! – командир четвёртого дивизиона подводных лодок Краснознамённого Балтфлота Егоров протянул руку. – Ты чего из госпиталя удрал, «щукарь»? Выглядишь плохо. Лечился бы…
Фёдор Иванович Иванцов и впрямь выглядел неважно: среднего роста могучий в плечах молодой мужчина походил на измотанного трудами богатыря – изнеможенного и недокормленного.
- Не могу я, товарищ капитан 3 ранга, в госпитале прохлаждаться, когда мой корабль собирается в боевой поход. Лодка не может пойти в море без меня!
- Ишь, не может… У нас командиры есть. Заменят.
- Но я же живой, не убитый! Состояние удовлетворительное. Справка от врачей имеется. Значит, корабль и экипаж в бой вести должен я!
- Ладно, не горячись. Ты поведёшь, раз живой и такой настырный. Готовь корабль к походу. Он будет трудным. Ленинград в блокаде, кольцо сжимается, обстановка тяжёлая… Недавно сгорел Бадаевский продовольственный склад – крупнейший в городе. Финский залив фашисты напичкали минами, как суп клёцками. Авиация, артиллерия всё просматривают и простреливают. Вот, сам убедись.
Егоров развернул карту, карандашом, как указкой, стал водить по ней.
- Тут до Кронштадта дойти – задача не из лёгких. А уж дальше пройти – тем более сложно. Но надо. Здесь – мины. И здесь, и здесь. Это проверено, только как их пройти? Немецкая и финская артиллерия достаёт фарватер. Самолёты постоянно летают. Так что давай думать, как на позицию выйти, врага уничтожить и вернуться… С помощником и штурманом сам посчитай наши плюсы и вражьи минусы. С механиком и минёром обговори ситуации… С каждым матросом, старшиной и офицером побеседуй, как отец или брат… Давай, командир. Товарищ Сталин верит в ленинградцев! Нужно показать фашистским гадам, что город живёт и сражается. Будем сражаться, пока не победим!
Иванцов вышел из штаба в глубокой задумчивости. Налетел осенний ленинградский ветер и освежил обескровленное болезнью лицо моряка, обдул скулы, потрепал волосы. Выбил слезу. Золотой сентябрь 1941 года прошёл мимо госпитального окна. По блокадному Ленинграду шёл хмурый и тёмный ликом октябрь…
Иванцов вспоминал, как его призвали на военную службу на флот. Этот факт он уже воспринимал, как добрый знак судьбы, потому что мечтал стать моряком – офицером-подводником. Там, где он родился и рос, протекала Сура – приток Волги. По ней ходили лодки, грузовые и пассажирские суда, плоты, жизнь на реке кипела! Но всё же небольшая речка – это не море! На ней нет подводных лодок и больших просторов!
Служить Фёдора привезли на берег Финского залива в форт Красная Горка в далёком 1928 году, выучили на комендора. Стремление молодого строевого матроса артиллерийской бригады стать флотским офицером, его старания в службе и тягу к знаниям оценили, поддержали. После окончания военно-морского училища имени Михаила Фрунзе Фёдора Иванцова назначили командовать торпедистами средней подводной лодки типа «Щ». Во время службы он готовился к сдаче зачётов на самостоятельное управление кораблём, стал помощником командира «щуки». После курсов командного состава Учебного отряда подводного плавания имени С.М. Кирова в мае 1938-го настойчивый офицер стал командиром «малютки» М-79. Он любил свою лодку, знал и чувствовал её, продуманно готовил к выполнению боевых задач экипаж, не забывал о нуждах подчинённых. Служба ладилась. А уже в октябре 1939-го старшего лейтенанта Фёдора Ивановича Иванцова назначили командиром Щ-323.
Вооружённый верхний вахтенный старший краснофлотец Сорокин окликнул приближающуюся фигуру: «Стой! Кто идёт?».
- Свой, Сорокин! Свой!
- Простите, товарищ командир! Не признал!
- После госпиталя меня и мама родная не признала бы. Докладывай по форме!
-Товарищ командир! За время моего дежурства никаких происшествий не случилось! Экипаж в сборе, проводятся учения по борьбе за живучесть!
- Будь внимателен, Ваня! В городе фашистские диверсанты.
- Есть быть внимательным! Смирно! – скомандовал в начинающий сгущаться сумрак верхний вахтенный, когда каплей ступил на сходню.
- Вольно! – опустил поприветствовавшую родной корабль руку командир.
- Вольно! – дублировал «верхний».
Сумрак быстро сгущался. Тишина звенела осенним влажным холодом. Иванцов спускался по трапу в центральный пост.
Командир объявил тревогу и поставил экипажу задачу по подготовке к выходу в море. Времени было в обрез. Но в этом цейтноте Фёдор Иванович нашёл возможность до выхода в поход поговорить лично с каждым членом экипажа. Почти все они были вместе ещё с советско-финской войны, когда экипаж Щ-323 утопил судно противника. Люди получили боевую закалку, сдружились. Многие получили государственные награды.
Ещё больше экипаж сплотился с началом Великой Отечественной войны. Тогда Щ-323 входила в состав 7-го дивизиона 2-й бригады подводных лодок Краснознамённого Балтийского Флота в Таллине. Боевой опыт финской кампании послужил спасительную службу в первом боевом походе с 13 июля по 4 августа 1941-го, когда корабль дежурил на подступах к Стокгольму, и в августе – при прорыве из Таллина в Кронштадт. Сколько наших кораблей и судов тогда погибло от мин и вражеских атак!.. Но «иванцовцы» выдюжили, справились, дошли.
Командир, помощник и штурман изучали карты и разведданные о заграждениях, глубинах и течениях, делали расчёты. Противолодочные позиции состояли из нескольких линий мин, к востоку от которых ставились минные защитники. Противник образовал вертикальные завесы из антенных, гальваноударных и якорных неконтактных мин; а донные неконтактные заряды ставились специально против подводных лодок, форсирующих позиции в подводном положении. Враг максимально сгустил заслон поперёк вероятных путей перемещения наших надводных кораблей и подводных лодок. Фашисты оставили для себя и союзников проходы только в глубине финских шхер и на Таллинском рейде. Эти фарватеры усиленно охранялись, и прорыв через них практически был невозможен; даже с боем. Так считали немецкие стратеги и тактики.
В районе Гогланда и Порккала-Удда враг установил шумопеленгаторные станции, на островах и побережье оборудовал посты наблюдения и артиллерийские батареи; в Финском заливе развернул линии корабельных и авиационных дозоров. Так гитлеровцы создали почти сплошной противолодочный рубеж, протянувшийся от района Кронштадта до устья Финского залива.
Советское командование понимало, что основная тяжесть борьбы на дальних морских сообщениях противника – на Балтийском море, в западной части Финского залива и в Ботническом заливе – легла на подводные лодки. Военный совет флота установил строгий порядок и отработал организацию вывода кораблей в море. От Ленинграда до Кронштадта подводные лодки вынуждены были совершать переход в надводном положении, подвергаясь угрозе подрыва на минах и артиллерийскому обстрелу из района Петергофа. Подальше от южного берега Невской губы тральщики проложили и обвеховали фарватер, по которому и шли наши субмарины. Глубина фарватера не превышала четырёх метров. В Кронштадте лодки окончательно подготавливались к дальнейшему походу, и только после полного завершения всех необходимых дел, шли до Шепелевского маяка в надводном положении; на переходе их сопровождал эскорт надводных кораблей, а далее советские потаённые суда двигались с большой осторожностью под водой.
Последние указания и рекомендации по форсированию Финского залива и действию в море командиры кораблей получали на острове Лавенсари исходя из последних данных разведки и сложившейся обстановки. Балтфлот развернул на нём передовую военно-морскую базу. Из неё подлодки выходили в район погружения западнее острова – на Восточный Гогландский плёс. Начиналась самая трудная часть пути протяжённостью от ста пятидесяти до ста восьмидесяти миль. А то и более… Чтобы выйти в Балтийское море, необходимо было форсировать мощные противолодочные преграды противника в Финском заливе. Без тщательных расчётов не обойтись. И без удачи.
Вечером 10 октября Щ-323 в сопровождении 4 «морских охотников» вышла из Кронштадта. В боевой поход ушли также ещё два корабля – Щ-322 и С-8. Ночью «триста двадцать третья» добралась до острова Лавенсари. С большой осторожностью «щука» пошла дальше на запад. С рассветом командир положил свой корабль на грунт неподалёку от Гогланда. Двух других лодок не было. Они погибли на минах.
Осенние сумерки наступают рано. Моряки воспользовались темнотой, как союзником: восемь «морских охотников» и пять тральщиков проводили подводников далее на запад. Минные поля простирались до маяка Керн. Корабли повернули на восток, а лодка продолжила путь одна – через новые минные урочища и противолодочный барраж у островов Осмуссар – Даго. Октябрьская погода помогла «щуке» остаться незамеченной.
И вот оно – Балтийское море! Вот он – долгожданный простор и заданный командованием район боевых действий! Лодка стала прочёсывать предполагаемые пути следования вражеских кораблей и судов.
Командование направило Щ-323 в боевой поход в район Норчёпигской бухты, но свежие разведданные скорректировали маршрут: по пути следования на позицию лодка получила приказ найти и атаковать корабли противника, обстреливающие советские силы на полуострове Кыпу. 13 октября у мыса Ристна лодка обнаружила корабли соединения «Остпройссен». Щ-323 легла на боевой курс для атаки крейсера, но атака сорвалась, она оказалась невозможной.
15 октября у командира появилось сильное и будоражащее предчувствие встречи с врагом. Заступив на вахту, он на несколько часов слился с перископом. Акустики растворились в недрах Балтики, стали частью глубин. Подводники искали фашистов.
- Центральный! Слышу шум винтов танкера!
- Торпедная атака!
«Щука» атаковала судно, но торпеда прошла рядом. Лодка стала маневрировать для повторного выстрела. Фашисты заметили и атаку, и маневрирование. Судно резко изменило курс и увеличило скорость. Быстроходный враг уходил.
Тут Иванцов увидел другой танкер, который шёл навстречу подлодке. Его скорость намного ниже, чем ход ускользнувшей цели. Когда дистанция сократилась до трёх кабельтовых, Иванцов скомандовал:
- Пли! За Родину! За Ленинград!
Торпеда угодила в носовую часть. Фёдор Иванович осмотрел горизонт в перископ. Море простиралось на всю дальность видимости.
- Горизонт чист! – доложил акустик.
- Боцман, механик, всплывать в надводное положение!
Корабль всплыл. На мостик поднялись Иванцов, комиссар Круглов, штурман лейтенант Кудряшов и старший рулевой старшина 2 статьи Писарев. Подводники осмотрели горизонт, Кудряшов сделал снимки тонущей цели – доказательство поражения врага. Танкер зарылся носом в воду, через четверть часа он ушёл на дно. На поверхности людей не было…
Аккумуляторные батареи заряжены, экипаж вдохновлён победой, находится на эмоциональном подъёме, погода портится – всё складывается наилучшим образом для Щ-323. Корабль продолжил крейсерство.
Заканчивался день 16 октября. Советская лодка шла трёхузловым ходом на тридцатиметровой глубине генеральным курсом на зюйд. Готовность номер два подводная. Вахта проходила обычным, хорошо отработанным порядком. В 20.00 в центральном посту командирскую вахту нёс помощник старший лейтенант Лебедев, вертикальным рулём управлял командир отделения рулевых старшина 1 статьи Иванов. Старлей принимал доклады.
- На румбе двести градусов, - доложил Иванов.
- Есть на румбе двести градусов!
- Центральный! Акустик! По пеленгу сто восемьдесят градусов слышу шум винтов транспорта. Предполагаю – германский транспорт водоизмещением пятнадцать тысяч тонн!
- Боевая тревога! Торпедная атака! Рулевой, лево руля! Ложиться на курс сто десять градусов!
- Есть ложиться на курс сто десять градусов!
Через минуту Иванов доложил:
- Курс сто десять градусов!
- Есть! Так держать!
- Есть так держать!
В центральный пост прибыл Иванцов и принял командование кораблём.
- Акустик, слушать горизонт!
- Есть слушать горизонт! Наблюдаю цель номер один. Остальной горизонт чист!
- Есть чист!
Экипаж доложил о готовности к атаке. Горизонтальными рулями управлял сам боцман – опытнейший Михаил Морокко.
- Боцман, всплывать на перископную глубину с дифферентом два градуса на корму! Поднять перископ! Механик, ход два с половиной узла!
- Есть всплывать на перископную глубину с дифферентом два градуса на корму!
- Есть поднять перископ!
- Есть ход два с половиной узла!
- Всплыли на перископную глубину! Дифферент – ноль!
- Скорость хода два с половиной узла!
Иванцов приказал:
- Записать в вахтенный журнал: «Всплыли на перископную глубину. Осмотрен горизонт. Обнаружен германский транспорт типа «Балтенланд» водоизмещением пятнадцать – семнадцать тысяч тонн. Облачность – два балла, море – 2 балла, видимость – полная». Право руля! Ложиться на курс сто семьдесят градусов!
- Есть право руля, ложиться на курс сто семьдесят градусов!
- На румбе сто семьдесят градусов!
- Есть! Так держать!
- Есть так держать!
- Штурман, рассчитать курс и скорость цели!
- Есть рассчитать курс и скорость цели!
Командир от перископа через минуту сообщал штурману пеленг на судно. Вскоре лейтенант Кудряшов доложил элементы движения цели.
- Курс триста двадцать градусов, скорость семь узлов.
- Право руля! Ложиться на курс двести семьдесят градусов!
- Есть право руля, ложиться на курс двести семьдесят градусов!
- Акустик, внимательно слушать горизонт!
- Есть внимательно слушать горизонт! Слышу только одну цель!
- Есть одну цель! Штурман, следить за безопасностью плавания!
- Есть следить за безопасностью плавания!
- Лево руля! Ложиться на курс двести тридцать пять градусов!
- Есть лево руля, ложиться на курс двести тридцать пять градусов!
- Курс двести тридцать пять градусов!
- Есть, рулевой! Так держать!
- Есть так держать!
Лодка потихонечку ползла сквозь зябкие и слабосолёные, почти пресные слои неплотной балтийской воды. Подлодке нужно оставаться потаённой силой и разить врага неожиданно и надёжно. В войну неопасных транспортов не бывает. Суда вооружены, команды обучены, часто ими руководят кадровые офицеры военно-морских сил стран гитлеровской коалиции. На такие суда-ловушки не раз и не два нарывались, например, англичане и американцы.
В 22 часа 20 минут Иванцов приказал увеличить скорость хода до пяти узлов. Торпедные аппараты были готовы к применению. В 22.50 Щ-323 оказалась на «расстоянии пистолетного выстрела» до судна: три кабельтова до цели – это стрельба в упор!
- Пли! – скомандовал Иванцов. – За Родину! За Ленинград!
Торпеда вышла. Через несколько секунд она вонзилась в борт танкера, как нож в масло. Взрыв прогремел в 22.51. Попадание наблюдал командир.
- Лево на борт! Ложиться на курс шестьдесят семь градусов!
- Есть лево на борт, ложиться на курс шестьдесят семь градусов!
Через четверть часа волны свободно перекатывались в том месте, на котором недавно качалось вражеское судно. В вахтенный журнал записали тоннаж ушедшей на дно цели – 15-17 тысяч тонн.
- Боцман, ныряй на глубину тридцать метров с дифферентом два градуса на нос!
- Есть погружаться на глубину тридцать метров с дифферентом два градуса на нос!
С приходом на заданную глубину дали отбой тревоги.
- Поздравляю экипаж с победой! Политрук Круглов.
В отсеках раздалось «Ура!», которое по корабельной трансляции слышали все моряки. Это придало бодрости и уверенности в собственных силах и возможностях, учитывая трудные условия, которые постоянно обеспечивала беспокойная Балтика. С середины месяца на море господствовали штормы. Октябрь и ноябрь – время штормов. Ветер часто доходил до предельных величин 10 - 12 баллов. Небольшие глубины погружения не спасали от сильной качки и под водой. Водно-воздушный хаос царил над поверхностью. Свирепствовала стихия и под взбесившимися волнами. Дизели работали на передний ход, а временами создавалось ощущение, что корабль движется назад. Экипаж был измотан длительной борьбой со стихиями воды и ветра, нервным напряжением при недавнем преодолении смертоносных минных полей и противолодочных барражей. Радость победы тоже забрала немало сил… Но отдохнуть не было возможности. Шла война. Отдыхать некогда. Враг всей европейской мощью душил дорогую советскую страну и любимый Ленинград, истреблял его защитников и жителей. Командир искал врага настойчиво и целеустремлённо. Акустики стали частью моря, они были его круглосуточными обитателями.
17 октября Иванцов вышел в атаку на обнаруженный транспорт типа «Паула Фаульбамс». С судна подводную лодку тоже обнаружили и атаковали своей торпедой. Иванцов вовремя отвернул, сманеврировал ходом, дал залп. Вражеское судно утонуло. Поднялся шторм.
18 октября ураган перешёл все рамки приличия. Он беспощадно стёр горизонт, сломал границу между водой и воздухом, перемешивал, как в бетономешалке, стихию и корабли… Техника не выдерживала. На «щуке» сломало и заклинило вертикальный руль. Стало невозможно управлять лодкой по курсу. А она находилась в надводном положении недалеко от побережья, которое занял враг. Корабль заливало водой, швыряло во всех плоскостях, крен и дифферент достигали пугающих значений.
- Винюкова в центральный! – приказал Иванцов.
Он спустился в корпус, оставив в рубке помощника.
- Товарищ командир, главный старшина…
- Слушай приказ, старшина, - перебил подводника Иванцов. – Привяжись надёжно, чтобы не смыло за борт, пройди в надстройку и устрани неисправность рулевого устройства! Приказ понятен?! Исполнять!
- Есть, товарищ командир, починить рулевое устройство!
Бушующее море готово поглотить маленького человека, осторожно и неуклюже пробирающегося по палубе. В это время года вода холодная, долго в живых в ней не продержаться даже закалённому человеку. Ледяные волны обжигали. Главстаршина местами передвигался ползком, цепляясь за малейшие выступы в корпусе корабля. Когда Винюков добрался до кормы, Балтика финальным аккордом полностью накрыла храбреца с головы до ног ледяной волной…
- Полтора часа прошло, - доложил командиру стармех Моисеев.
- Механик, пошли Винюкову толкового помощника.
- Есть, товарищ командир! Матроса Подгору в центральный, - приказал по связи инженер.
Вдвоём моряки выполнили задание – рулевое устройство работало! Корабль слушался руля, управлялся! Подводники спустились в центральный пост, доложили обстановку. Командир поблагодарил моряков.
- Теперь есть, греться, спать!
- Есть греться и спать!
Усталые Винюков и Подгора разошлись по своим отсекам.
Через пару часов с лодки заметили силуэт судна.
- Фашист, транспорт, - определил помощник. – Идёт на север.
Иванцов атаковал транспорт с семи кабельтовых торпедой. Судно взорвалось, переломилось пополам и ушло на дно за две минуты.
- За Родину! За Ленинград! – воскликнул Иванцов.
- Товарищ командир! Немецкий самолёт!
- Срочное погружение!
«Щука» погрузилась. Самолёт противника её не заметил и не атаковал.
- Комиссар, – обратился командир к Круглову, – пройди по лодке, подбодри людей, похвали наших героев. Электрик Говоров снова уже третью вахту стоит у аккумуляторных батарей. Ему сейчас доброе слово ох как надобно…
- Да, Фёдор Иванович, конечно! Говоров – настоящий комсомолец! Прошу его и наградой отметить.
- Вернёмся, замполит, всех отметим. Вон уже сколько фашистской нечисти утопили, одного железа под тридцать тысяч тонн водоизмещения будет.
Почти две недели свирепствовала Балтика и трепала несчастные плавсредства на своей поверхности. 30 октября шторм начал терять силу и море стало утихать. Оживилось движение кораблей. Они мурашками забегали по коже Балтики, прижимаясь к её берегам. Акустик доложил о шуме винтов транспорта. Штурман определил, что судно идёт к финскому побережью. Командир припал к перископу.
- Торпедная атака!
Подводники мгновенно изготовились к атаке. Торпеда устремилась к цели, Иванцов включил секундомер. Через короткое время прогремел взрыв – смертоносный снаряд поразил цель. Через пару минут вражеское судно скрылось под водой.
- Как корова языком слизнула, – довольно восхитился акустик, вслушиваясь в шумы.
- За Родину! За Ленинград! Сделать запись в вахтенный журнал о потоплении вражеского транспорта водоизмещением 6 -7 тысяч тонн.
- Есть, сделать запись в вахтенный журнал о потоплении вражеского транспорта водоизмещением 6 -7 тысяч тонн, – эхом откликнулся вахтенный.
- С победой, «щукари»! – поздравил подводников командир.
- Ура-а-а! – пронеслось по кораблю.
- Второй боевой смене на вахту заступить! Остальным – отдыхать!
2 ноября весь день ничего не было видно. Видимость-то была неплохой, а вот противник в поле зрения подводников не попадал. Вахтенные командиры все глаза в перископ просмотрели, а акустики все уши через свои приборы прослушали. Всё же наконец «щука» встретилась с транспортом. Иванцов выпустил торпеду с перископной глубины с дистанции семь кабельтовых. Снаряд попал в середину транспорта. Огонь метнулся в стороны ярким всполохом, взрыв переломил судно надвое! Пока Щ-323 всплыла, транспорт уже утонул.
- За нашу советскую Родину, гады! За наш любимый Ленинград! – снова произнёс командир.
Несколько суток Щ-323 пересекала предполагаемые пути движения вражеских судов в поисках цели. Море утишилось и не изматывало, как в прежние дни. 5 ноября «щукари» обнаружили фашистский транспорт водоизмещением 10-12 тысяч тонн на дистанции 25 кабельтовых. Судно шло на север. «Щука» атаковала, торпеда угодила в корму.
- За Родину! За Ленинград! – подвёл итог Иванцов.
6 ноября разыгрался шторм 7 баллов. Поиск противника результата не дал. Экипаж боролся со стихией, нёс службу в обычном режиме. По радио пришло распоряжение командира соединения: «Возвращаться».
Лодка Иванцова ошвартовалась к родному причалу 10 ноября – ровно через месяц. Вернулась она с впечатляющей победой. Балтика была напичкана фашистскими минами, над морем постоянно барражировали самолеты противника, поэтому само появление наших кораблей вне Финского залива было уже героизмом. Поход этот вошёл в историю Великой Отечественной войны как огромная трагедия и великая слава. Трагедия – потому что погибли, подорвавшись на минах, Щ-322 и С-8, вышедшие на задание с Щ-323 в один день. А слава – потому что Щ-323 сумела одолеть все препятствия, утопить несколько вражеских транспортов с военными грузами и без потерь возвратиться.
«Иванцовцев» встретили, как героев. Они и были героями. Командир доложил начальству об успешном выполнении задания Родины и готовности идти в новый поход.
После торжественной встречи Иванцов обстоятельно доложил командованию результаты похода с указанием мест атак судов противника на карте.
Известный писатель, публицист, специальный военный корреспондент газеты «Правда» Всеволод Вишневский находился среди встречающих героев-подводников. Он подарил морякам газеты с его очерком об их подвигах. Подарок моряков к Великому Октябрю стал известен всей огромной стране. Газеты доставили из Москвы на самолёте. Этот очерк зачитали по всесоюзному радио. Всеволод Вишневский был знаком с экипажами подводников, в штабе он имел доступ к радиограммам с бортов кораблей, в том числе к сообщениям Щ-323, на основании которых и написал материал для газеты.
Рассказы об «иванцовцах» имели огромное духоподъёмное значение для защищающейся от фашистского нашествия страны, для сражающегося в блокаде Ленинграда. Поход стал значимым не только для успеха на Балтике, но и для укрепления победного духа воинов на передовых рубежах фронтов и тружеников тыла. Поэтому о подводниках под командованием Фёдора Иванцова активно рассказывали газеты и радио. Всеволод Вишневский написал ещё один очерк «Торпедная атака» о капитан-лейтенанте Фёдоре Иванцове и его экипаже Щ-323. Газета «Правда» напечатала его 17 ноября. Политуправление Балтфлота и информагентство ТАСС выпустили специальный фотобюллетень, посвящённый подводному кораблю и его героическим морякам. Этот боевой поход – самый результативный в 1941 году. Капитан-лейтенант Фёдор Иванович Иванцов показал, чего может достигнуть думающий, инициативный, грамотный командир.
За успешные и мужественные действия экипажа Президиумом Верховного Совета СССР 17 января 1942 года Щ-323 награждена орденом Красного Знамени. Она стала первой Краснознамённой подводной лодкой Краснознамённого Балтийского флота в годы Великой Отечественной войны. Командиром четвёртого дивизиона подводных лодок КБФ капитаном 3 ранга Егоровым командир корабля капитан-лейтенант Фёдор Иванович Иванцов был представлен к званию Героя Советского Союза «За героический 35-суточный поход подводной лодки Щ-323. За активные действия на коммуникациях противника в южной части Балтийского моря, в результате которых потоплено 4 транспорта противника водоизмещением до сорока тысяч тонн. За смелый и решительный переход на позицию и в базу через минные поля противника в Финском заливе. За личное мужество, отвагу и геройство, проявленные за период крейсерства подводной лодки». Но кто-то из кабинетно-штабных посчитал, что часть успешных атак не подтверждена документально, а показания экипажа и записи в вахтенном журнале доказательствами не являются, поэтому наградили настойчивого и инициативного офицера орденом Ленина.
Героя Иванцову не присвоили.
Через полгода Фёдора Ивановича перевели в распоряжение Военного Совета Балтфлота; он сошёл на берег долечиваться. В январе 1943 года Фёдора Иванцова направили руководить подготовкой специалистов-подводников.
Он защищал любимую советскую Родину и любимый Ленинград, как мог.